Люди живы, машина цела, и, кроме того, обнаружена неизвестная гора. Это открытие. Пусть совсем маленькое. Но те, кто полетит за нами по нашей спрямленной трассе, уже по новым, точным картам, быть может, и помянут нас добрым словом.
Разве я не понимаю, что арктика так просто не раскрывает свои тайны. Голос мазурука был, как мне показалось, неестественно спокойным. Нет амундсена, седова, брусилова, леваневского… обладая колоссальным опытом и знаниями, они погибли не потому, что северная стихия оказалась сильнее их, а потому, что они допускали ошибки при оценке своих возможностей. Что и произошло сейчас в этом полете. А ведь наша задача в освоении арктики свести эти ошибки до минимума. Согласен, штурман? Эти слова моего командира и друга диктовались обстоятельствами. И я их понимал что ни говори, а мы этим полетом нарушили все и всяческие инструкции полярной авиации, да и не только ее.
Гигантским белым бельмом лежит неисследованная земля, куда не ступала нога человека. И как можно проникнуть в этот неведомый район без определенной доли риска?. А высадка папанинцев на северный полюс? Разве смогли мы провести эту уникальную операцию, если бы действовали только по параграфам инструкции? А ледовая разведка? Попробуй ее выполнить без нарушения наставления, когда караваны судов попадают в тяжелые льды и капитаны начинают требовать помощь, и люди, невзирая ни на погоду, ни на перегрузки, по часов утюжат океан, в основном на бреющем полете. Нет, должно существовать право на риск… ладно, штурман, прервал мои раздумья мазурук. Этот наш разговор о риске продолжим в москве. Думаю, большинство нас там поддержит. Когда мы вырулили к старту, который начинался от кекуров, командир задержал взгляд на вершинах этих скал а ведь они наглядное подтверждение теории относительности! Для ученых мужей да. А дуракам счастье! После короткой паузы послышался в шлемофоне смешок бортрадиста василия богданова. Рев моторов заглушал его голос.
